Она съездила с отцом в казино Монако и проиграла там несколько тысяч, что её немного развлекло.

Они с удовольствием прогулялись по парку с фонтанами возле казино. Прошлись и по набережной, где вдоль яхтенного строя сумасшедшие мотогонщики гоняются за Гран-При. Одна из яхт называлась таинственно: «Леди К.».

С тайной гордостью Элиза вспомнила название сорта чёрных орхидей, и ей стало немного трудно дышать.

Элиза затащила отца в узкие улочки старой крепости тысячелетней династии Гримальди, где девушка не была лет сто. На дворцовой площади стояли позеленелые пушки, которые давно уже никого не пугали, и браво шагал гвардеец в белом мундире и красном шарфе.

С крепостной скалы открывался отличный вид на рощи яхтовых мачт и густо стоящие изящные многоэтажные дома. На плоских городских крышах росли пальмы и цветы.

— Как здоровье короля? — спросила Элиза, оглянувшись на дворец Гримальди.

— Плохо, — озабоченно сказал отец. — В прошлую субботу он даже отменил нашу традиционную шахматную партию. Это тревожный признак.

— А принцесса здесь?

— Она уехала на месяц в Нью-Йорк, у неё там какая-то выставка…

Держалась замечательная погода, и каждый вечер Элиза с родителями ужинали на веранде виллы, с фоном из закатного моря и чаячьего аккомпанемента.

— Сегодня встретила Джоан Полякофф, — сказала мать. — У неё дочь Настя родила сразу двойню, и теперь Джоан настолько в хлопотах, что даже перестала посещать фитнес-клуб. Им стало тесно, и муж Насти спешно ищет новый дом. Деньги у него есть, но на полуострове трудно с жильём… а Настя не хочет уезжать далеко от родителей.

Новость ужалила Элизу в сердце. Настя Полякофф была её давней подругой, и вот — у неё двойня, муж, семья… А у неё…

— Всё, на что они могут рассчитывать, — это снять у кого-то пустующую виллу. Но я не помню свободных домов, — задумался отец. — Разве что вилла Уайтшильдов, но её аренда не по зубам для Полякофф.

— Да, совсем забыла такую новость! — воскликнула мать. — Виллу Уайтшильдов кто-то купил!

— Да? — поразился отец. — Они же не выставляли её на продажу! Кто купил и за сколько?

— Никто не знает, — покачала головой мать. — Сделка проходила не через риелторов острова.

— Надеюсь, хозяин окажется не из… — и отец политкорректно прикусил себе язык.

Когда подали десерт, мама осторожно приступила к любимой теме: стала расспрашивать Элизу — не ухаживает ли за ней кто-нибудь с далеко идущими намерениями? Или, может, она за кем-нибудь решила поухаживать — в духе современных веяний, которых мама не одобряла, но была готова поступиться убеждениями ради счастья дочери. Элиза хотела, как всегда, отшутиться, что никто на неё не клюёт даже с не так далеко идущими намерениями, но тут какой-то чертёнок потянул её за язык:

— Есть один настойчивый человек…

Надо было видеть, как встрепенулась мама.

— Кто он? — почти закричала она напряжённым голосом.

— Неподходящий человек, — прямо сказала Элиза, — я просто не могу смотреть на него без содрогания…

Отец, тоже было оживившийся, горестно вздохнул и безнадёжно махнул рукой.

Но мать не отступалась.

— Что с ним не так? — умоляюще стала расспрашивать она. — Он старый или страшненький?

— Он молод и красив, — призналась Элиза, и её сердце замерло на полустуке и ухнуло вниз. Говорить с родителями на эту запретную тему оказалось сладко и волнующе.

Мать встревоженно заёрзала:

— Может, у него что-нибудь с психикой? Или он совсем из простых? Почему он тебе не нравится?

Элиза взяла и прыгнула в холодную воду:

— Это Майкл, сын Джерри и Никки. Он гораздо моложе меня. И он… похож на Джерри как две капли воды.

— А-а! — взревел отец. — Да что это за издевательство! Когда эта семья оставит нас в покое! Сколько они будут тебя мучить? Чтобы они все провалились в какой-нибудь лунный кратер!

Отец бушевал, а мать сидела совершенно растерянная.

— Что он хочет? Он не знает — кто ты? — спросила она.

— Сначала не знал… — сказала Элиза. — Потом узнал… и не передумал… Но я не могу видеть его… — Элиза зябко поёжилась от неприятного воспоминания. — Поэтому он просто присылает каждую неделю цветы… великолепные орхидеи. Он ни в чём не виноват, он хороший человек…

— Не защищай этого обормота! Яблочко от яблони недалеко падает! — свирепел багроволицый отец. — Его отец сломал твою карьеру и всю жизнь! Ты не смогла закончить Колледж! Сидишь в каком-то журнальчике, а могла бы выйти замуж за принца!

— У меня лучший в мире журнал! — обиделась Элиза и за себя, и за Майкла. — И Майкл тоже принц!

— Он не принц, а незаконный отпрыск королевы! Бастард! — не успокаивался отец. — Вот почему ты приехала — сбежала от этого мучителя! Попался бы он мне на расстоянии выстрела дробовика!

— Анри, прекрати скандалить! — прикрикнула на него мать. Отец махнул рукой и выскочил с веранды, хлопнув дверью.

Мать села рядом с расстроенной Элизой и ласково обняла её.

— Майкл очень славный… Знаешь, новый сорт чёрных орхидей он назвал «Элиза»… — шепнула девушка и заплакала на плече матери. — Но я совершенно, совершенно не могу видеть его лицо…

Тут и мать заплакала.

Узкая полоска заката, перечёркнутая одиноким тёмным парусом, вспыхнула алым в последний раз и тихо растаяла. Но звёзды на небе не появились — из-за гор наползли тучи и стали накрапывать тёплым дождём. Небо тоже любит поплакать над осколками разбитых людских надежд.

Элиза посетила Настю Полякофф и полюбовалась её младенцами — краснолицыми, крикливыми и всеми обожаемыми. Элиза смотрела на суетливое вращение людей вокруг этой двойной звезды и думала о том, что эти близняшки — мальчик и девочка — скоро вырастут в красивых молодых людей. И у них будет своя интересная жизнь — озарения и переживания, мечты и любовь.

Целых две многообещающих вселенных лежали в соседних кроватках и пускали пузыристые слюни.

«У меня тоже будут такие замечательные дети! — вдруг подумала Элиза с неожиданной уверенностью и даже сама спохватилась: — Что это ты взбунтовалась, вечная дева?»

Возле пристани, на набережной с фривольными бронзовыми статуями девочек-эльфов, Элиза встретила подружек школьных лет: Рэчел и Тону. Они затащили её в простонародный ресторанчик в Виллафранче, где еду, совсем неплохую, подавали не элегантные официанты или миловидные официантки, а какие-то простецкие матросы-балагуры в потёртых джинсах и клетчатых рубахах. Они давали посетителям бодрые советы насчёт меню и смело трепали женщин по плечу, то и дело разражаясь громким смехом, энергичной жестикуляцией и даже какими-то итальянскими серенадами.

Виллафранча по-прежнему оставалась весёлым курортом для небогатых людей, и в тёплый залив прямо с набережной загружались пышнотелые пожилые немки или шведки. Они долго плавали вдоль камней, зычно перекрикиваясь, а потом на тротуаре переодевали мокрые купальники под полотенцами, весело хохоча, когда чьё-нибудь покрывало нечаянно падало. Элиза даже позавидовала их жизнерадостности. Она тоже с удовольствием купалась в море, но обычно у себя — на более респектабельном острове.